Первым штаб-офицером корпуса, прибывшим на короткое время в Ярославскую губернию, был подполковник Жемчужников. Это был толковый и знающий свое дело жандарм. Он недолго задержался в губернии. Посланный ревизировать Калужскую губернию, написал глубокий аналитический отчет о ее состоянии, что вызвало крайнее раздражение калужского начальства, включая генерал-губернатора. Царь поддержал Жемчужникова, а Бенкендорф, признавший отчет его образцовым, разослал его для ознакомления по всем округам корпуса жандармов, повысил его в чине до полковника и назначил начальником отделения.

    Следующим штаб-офицером, присланным в Ярославль, был полковник Н. П. Шубинский (1782—1837). Как и все его сверстники, службу начинал в армии, участвовал в войнах. В нашей губернии служил до 1831 года. В отчете Третьего отделения за 1832 год дается высокая оценка его работе. Сообщается, что «полковник Шубинский своими действиями приобрел всеобщее уважение в Ярославской губернии».

    Действительно, энергии, дотошности Шубинского не было предела. Он внимательно следил за настроением крепостных и вольных мастеровых на Ярославской Большой мануфактуре (ЯБМ). С его слов, начальник 2-го округа генерал А. А. Волков сообщает А. Х. Бенкендорфу о волнениях на этом предприятии в 1829 году. Кстати, надзор за мануфактурой являлся обязанностью всех последующих штаб-офицеров. В феврале 1838 года новый начальник 2-го жандармского округа генерал С. В. Перфильев докладывал шефу жандармов о том, что это заведение год от года все более приходит в упадок от несогласия между предпринимателями Яковлевыми, от недостатка капиталов: «Отчего ныне из 720 станков в действии только 400 и с некоторого времени, по невысылке денег из общего правления сей фабрики, находящегося в Петербурге, фабричные люди не удовлетворяются своевременно задельною платой, по две недели и более остаются вовсе без работы за неимением на фабрике материала». В 40-е годы неоднократно в штаб корпуса доносилось о бедственном положении рабочих Ярославской Большой мануфактуры. Только к 1843 году положение с выдачей зарплаты на этом предприятии несколько улучшилось.
Н.П. Шубинский регулярно посещал Демидовское училище, преобразованное в 30-х годах в лицей, и информировал начальство о положении в нем. 10 октября 1827 года Николай Петрович сообщал в Третье отделение о том, что ввиду неимения директора в нем беспорядки в училище «выходят из меры, а поэтому предводитель губернского дворянства Соколов возобновляет свою просьбу об определении в лицей директора из среды дворян Ярославской губернии».

    Вольнодумства в училище, по словам Шубинского, в тот период не имелось, а были обычные шалости воспитанников. Один из них ночью, накрывшись белою простынею, сильно напугал своего сокурсника, объявив себя пришедшим за ним мертвецом. Говорит Шубинский о случаях кражи вещей воспитанником Вагнером. В другом донесении штаб-офицер докладывает Бенкендорфу об экзамене в лицее, слабых знаниях его воспитанников. По его мнению, этот недостаток объясняется плохим надзором за занятиями, буйством учащихся, многочисленностью пропусков ими занятий.

    Директором училища назначили А. Ф. Клименко, магистра философии. С его приходом положение дел в лицее, отмечает Шубинский, намного улучшилось. 13 февраля 1829 года он докладывал А. Х. Бенкендорфу, что, слышавши много об улучшении порядка в училище, лично нанес визит А. Ф. Клименко. Тот провел его по всем аудиториям и помещениям, в которых занимались пансионеры. Полковник побывал даже на кухне и в столовой. Везде он отметил чистоту, опрятность и гораздо лучший порядок, чем в предыдущие визиты.

    С пребыванием Шубинского в Ярославле связано разоблачение махинаций, творившихся при призыве рекрутов. В своих отчетах Бенкендорфу он раскрывает механику злоупотреблений, приведших к торговле новобранцами по всей губернии. Суть их заключалась в том, что помещик продавал своего крепостного казенным крестьянам для отдачи в рекруты. Для этого ему выписывалась отпускная грамота, которая в руки «вольному» не давалась. Правдами и неправдами такого проданного приписывали к семейству поселянина, который должен был отдать одного из сыновей в армию. «Вольноотпущенного» заставляли писать прошение вместо него идти в рекруты.

    Записка о торговле новобранцами была направлена А. Х. Бенкендорфом ярославскому губернатору М. И. Бравину для принятия мер к нарушителям законов. Император распорядился, чтобы жандармские офицеры участвовали в период призыва в рекрутских присутствиях и навели там порядок. Как явствует из отчетов жандармских офицеров из губерний, торговля рекрутами была характерна для многих регионов. В какой-то степени людям Бенкендорфа удалось навести порядок в призыве на военную службу.

    Ярославские вольнодумцы не раз попадали в поле зрения жандармов. В 1830 году в Пошехонском уезде ими был схвачен некто Егор Иванов, заявлявший, что он «не признает ни царя, ни установленных им гражданских и духовных властей». В 1835 году в губернии жандармами был арестован человек, назвавший себя Иваном. Он не признавал святых угодников, императора и никакого начальства. В 1847 году жандармерия заинтересовалась крепостным человеком Никитиным, принадлежавшим одной из ярославских помещиц. Он утверждал, что в мире «все дела идут криво», выражал ненависть к «делам николаистским». Заточенный по распоряжению царя в Соловецкий острог, Никитин и там оставался непреклонным. В том же году в Петергофе был арестован ярославский крепостной Николай Подрядчиков. Хорошо начитанный, сочиняющий стихи, он предсказывал наступление в России событий, подобных французской революции.

    Польское восстание 1830—1831 годов серьезно сказалось на внутренней политике Николая I, что заметно в ряде документов Третьего отделения, имеющих отношение и к Ярославской губернии. В январе 1831 года А. Х. Бенкендорф обратился к местному губернатору со следующей депешей: «В случае, когда в губернии появятся какие-либо воззвания к народу или сочинения, клонящиеся к внушениям мирным жителям мнений, противных государственным постановлениям или гражданскому порядку, вы ... немедленно, препроводив оные ко мне, примите надлежащие меры к открытию сочинителей и распространению таковых разглашений».

    В октябре 1831 года император Николай I и Бенкендорф посетили Ярославль. Бенкендорф ознакомился с состоянием жандармской команды, встретился с ее офицерами, положением пленных поляков, их устройством и доложил обо всем Николаю I. Царь посетил Демидовский лицей и приказал ввести в нем строевую подготовку, шагистику, обучение военному делу. Воспитанников обучали унтер-офицеры, ставили оценки за стойку, повороты, маршировку и военную словесность.

    В 40-е годы функции жандармов намного усложняются, что вызвалось ростом напряженности в стране, кризисом крепостного строя. Офицеры корпуса не только заседают в рекрутских комиссиях, выявляют злоупотребления чиновников, но и участвуют в контроле производимой для армии амуниции. 3 января 1849 года ярославский штаб-офицер получил предписание пригласить командира гарнизонного батальона подполковника Лебеневского совместно с ним освидетельствовать качество рекрутских полушубков, изготовленных в губернии.

    Без жандармов не обходилось ни одно расследование крестьянских волнений, убийств крепостными своих помещиков. Так, ярославский штаб-офицер участвовал в расследовании причин расправы крестьян в Любимском уезде с приказчиком Григорием Евстафьевым. В результате выяснилось, что убийцами являются Иван Гаврилов и Алексей Михеев. Их судили и сослали на каторжные работы. В том же году местный жандарм­ский подполковник направил А. Х. Бенкендорфу записку о покушении на жизнь отставного генерал-майора Палицына крестьян его имения. Штаб-офицер также участвовал в расследовании этого преступления.

Крестьянское восстание 1860-х годов

    Говоря о жандармском следствии николаевского времени, следует сказать, что в большинстве случаев оно велось объективно. Провокаций не допускалось. Наоборот, с провокаторами и лжедоносителями поступали строго. В 1846 году в Ярославль из Петербурга был выслан под надзор отставной гвардей­ский полковник Яковлев, донесший, будто ему известно о существовании антиправительственного заговора.

    Надзор за местной прессой, культурной жизнью губерний также находился в ведении жандармерии. Как известно, в Ярославской губернии с 1831 года выходили «Ярославские губернские ведомости», положившие начало провинциальной прессе. К 40-м годам такие газеты издавались в большинстве губерний. Содержание их привлекло внимание Третьего отделения. 12 марта 1838 года А. Х. Бенкендорф обратился ко всем губернаторам с распоряжением присылать к нему по экземпляру «Губернских ведомостей». 28 марта 1843 года, встревоженный либеральными нотками в ярослав­ской газете, начальник 2-го округа генерал С. В. Перфильев дал секретное указание местному штаб-офицеру иметь «неослабное наблюдение» за «Ярославскими губернскими ведомостями».

    В том же году управляющий Третьим отделением и начальник штаба корпуса генерал Л. В. Дубельт прислал губернатору список запрещенных к постановке пьес. Наряду с грибоедовским «Горе от ума» числились «Братья-разбойники» Шиллера. В конце 40-х — начале 50-х годов запретили показывать «Манфреда» Байрона, «Лекаря по неволе» Мольера, «Свадьбу Фигаро» Бомарше как пьесы, проникнутые радикализмом. К их числу власти отнесли и гоголевские «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Петербургские квартиры» Кони и ряд других театральных произведений. Более тщательным стал надзор за водевильным репертуаром. В афишах обязательно должны были ставить "С дозволения начальства".

     В период европейских революций 1848 года активность жандармерии намного выросла. Под надзор брались все лица Ярославской губернии, показавшиеся властям неблагонадежными. Начальник 2-го округа С.В.Перфильев распорядился о том , чтобы штаб-офицеры, подведомственные ему, ссобщали обо всех людях "заслуживающих внимания правительства".

     В эти годы значительно расширились масштабы перлюстрации. Вскрытию подверглись письма многих известных людей, в том числе и в Ярославской губернии. Правительство подозревало всех и каждого из интеллигентной среды в крамоле и неблагонадежности. Не избежал этой участи арестованный в 1848 году и сосланный на чиновничью службу в Ярославль поэт-славянофил И. С. Аксаков. Письма его постоянно вскрывались и не доставлялись родным.

     В начале 50-х обстановка в стране стала еще более напряженной. Участились крестьянские волнения. Несмотря на репрессии, укрепилось революционно-демократическое направление в литературе и журналистике, стали возникать и распространять свое влияние различные религиозные секты. Жандармы и полиция активизировали борьбу с беглыми крестьянами, задерживали бродяг, раскольников. 29 апреля 1850 года ярославский штаб-офицер подполковник Лобановский докладывал в штаб корпуса о том, что начальник местной жандармской команды отрядил из ее состава подразделение для поимки появившихся в губернии членов секты "бегунов". Было арестовано 40 сектантов. Всего же с 1 июля 1850 года по 1 апреля 1851 года жандармами в губернии взято под стражу более 200 раскольников, не признававших официального православия. Эти люди называли себя "странниками христовыми", не скрывая неповиновения властям, считая это непременным условием спасения души.

     В тот же период жандармская команда ликвидировала большую шайку разбойников, терроризировавшую население Ярославского уезда. Возглавлявшему операцию жандармскому офицеру удалось напасть на след ее главаря Пашки, скрывавшегося в деревне Сопелки в шестнадцати верстах от Ярославля. Завербовав подругу бандита в осведомители , жандармы были в курсе всех действий банды, а вскоре задержали и самого Пашку. Как выявило следствие, разбойникам покровительствовала уездная полиция, поэтому попытки арестовать их оказывались тщетными. Смогли сделать это более квалифицированные и не коррумпированные в делах розыска жандармы.

     Немаловажное значение Третьим отделением в период Крымской войны по-прежнему придавалось выявлению неблагонадежных лиц, их арестам или недопущению к государственной службе. В первую очередь это относилось к полякам, брожение среди которых вновь усилилось в связи с войной. В январе 1854 года начальник 2-го жандармского округа дал команду местной жандармерии задержать в случае появления в Ярославской губернии польского выходца Стаковского, странствующего под именем Бакареля. 28 марта того же года он известил губернатора о высылке в губернию под надзор полиции как "неблагонадежных" лиц польской национальности - титулярного советника Терлецкого, дворянина Сузиновича, помещика Петра Грабовского и его жены.

     В этот период активно задерживали и возвращали помещикам крестьян, уходивших в в Морское, а затем в Государственное ополчение из губерний, откуда они не призывались. Поток их все ширился в связи со слухами, что ополченцы и члены их семей освобождаются от крепостной неволи. Бегство в ополчение без разрешения властей имело место и в Ярославской губернии.

Офицеры жандармерии 1860—1870 гг.

    Отношение к Третьему отделению и корпусу жандармов в стране было неоднозначное. В целом авторитет этих служб постепенно падал. Хотя формально их власть значительно выросла. Это объяснялось тем, что крепостническая система, которую главным образом защищало ведомство, полностью изжила себя, а надежды на реформы и установление в стране законности с помощью жандармов не оправдывались. Не смогли жандармы покончить и с коррупцией, лихоимством, произволом чиновников и помещиков. Отсюда и падение престижа службы в «голубом мундире» среди офицеров армии и флота, откуда набирался командный состав корпуса. В 60—70-е годы наступил кризис политического розыска, что выразилось в неспособности Третьего отделения противостоять революционному движению народничества, их террористическим актам, в ходе которых погибло немало сановников, в том числе жандармские генералы, а позднее и сам Александр II.