Губернская жандармерия
в последнее десятилетие
царизма


Автор-доктор ист.наук А. Г. Чукарев.

Годы реакции и нового
революционного подъема


     Поражение первой русской революции привело к усилению репрессивной политики в России. Жандармы и полиция обыскивали железнодорожные поезда, церкви, школы, университеты, земства, суды и даже психиатрические больницы. Никто не был застрахован от ареста и высылки.

    Заключенных подвергали жестоким истязаниям и пыткам. В некоторых тюрьмах арестованных крестьян избивали нагайками и железными прутьями, приводили в сознание холодной водой и снова били. В харьковской тюрьме на арестантов надевали смирительные рубашки, а затем били кулаками, топтали ногами. Севастопольские тюремщики за малейшую провинность секли розгами. Акатуйская каторжная тюрьма прославилась избиениями политических заключенных. Начальник этой тюрьмы просил официального разрешения сечь политических розгами. Не лучше обстояли дела и в нашей губернии. Ярославские тюрьмы быстро переполнялись "политическими". Обращение с ними было жестоким. У арестованного В. П. Булича в результате побоев были отбиты почки и легкие. В губернской тюрьме умер студент Московского университета А. И. Михайловский, руководивший в 1905 году боевой дружиной на станции Урочь. В 1908 году по приговору военного суда повесили 18-летнего рабочего-большевика А. Дракушева, приговоренного к смерти за вооруженное сопротивление при аресте. Тюрьма в Коровниках была преобразована в каторжную.

    Резко возросло число обвиняемых по делам, которые рассматривались военными судами в порядке чрезвычайной подсудности, на основании военного и охранного положений. По данным отчетов Военного министерства, если в 1905 году рассматривались военными судами 308 дел, то в 1907 — 4335, а в 1908 — 7016 дел. Указанные цифры отражают не рост революционного движения в 1908 году, а развитие процесса ликвидации революции мерами репрессий.

    Значительно возросло число лиц, приговоренных к смертной казни. Из 4698 осужденных в 1906 году на основании "Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия" и "Правил о местностях, объявленных на военном положении" к смертной казни через повешение с заменой в некоторых случаях повешения расстрелом было приговорено 254 лица. Из 4335 осужденных в 1907 году к смертной казни приговорили 486.

    За три года со времени Манифеста от 17 октября на политических противников царизма пришлось до 20 тысяч политических приговоров. К смертной казни осуждено 3000 человек, приведено в исполнение 2000 приговоров.

    Было закрыто около 950 изданий. Пресса всего мира нападала на Николая II и обвиняла правительство в несказанной жестокости. Но руководство страны считало, что эти обвинения не соответствовали действительности и проистекали из незнания обстановки.

    В 1909 году председатель правительства и министр внутренних дел П. А. Столыпин спросил французского журналиста Гастона Дрю, бравшего у него интервью: "Знаете ли вы, какой цифры достигли в 1906—1908 годах проявления бандитизма и анархических покушений?". И сам ответил на свой вопрос. "В 1906 году совершено 4742 покушения, в которых поплатилось жизнью 738 должностных и 640 частных лиц. Ранено 972 должностных и 707 частных лиц. В 1907 году совершено 12102 покушения, убито 1231 должностное лицо и 1284 ранено. Частных лиц убито 1768, а ранено 1734. Экспроприировано из казны и у частных лиц 2771000 рублей. В 1908 году состоялось 9424 покушения, убито 365 должностных лиц, ранено 571. Убито частных лиц 1349, ранено 1384, экспроприировано 2200000 рублей.

    Итого: за три года покушений — 26268, убито должностных и частных лиц — 6091, ранено более 6000, ограблено — больше 5000000 рублей.

    И притом, — продолжает Столыпин, — от нас требуют парламентаризма на европейский образец!.. Нет, наша программа — ни реакции, ни революции: поступательное движение вперед по пути экономики, среди порядка и законности, без которых немыслима никакая плодотворная деятельность".

    Главные нити жандармской службы в России в 1908—1912 годах находились в руках С.Е.Виссарионова — заведующего Особым отделом и вице-директора Департамента полиции. Кроме оперативной работы Виссарионов занимался кадрами как Департамента, так и всех охранных отделений в России. В  его же ведении были все агентурные расходы. Директор Департамента полиции С.П.Белецкий полностью доверял ему, они хорошо знали и понимали друг друга.


Демидовский лицей в Ярославле

    
Ощутимых успехов в рассматриваемый период добилась ярославская жандармерия. Ярославское охранное отделение, набравшись опыта, все более выходило на передний край в противостоянии с политическими противниками власти. Несмотря на отдельные провалы секретных сотрудников, умелыми руководителями губернской охранки себя показали ротмистры Немчинов, Кулябко, Гинсбург и Гривин. Квалифицированные служащие появились и среди штатских чиновников отделения. Одним из них являлся Карнеев, бывший вначале делопроизводителем. С закрытием охранного отделения и передачей его розыскных функций губернскому жандармскому управлению Карнеев перешел на оперативную работу. Он сыграл выдающуюся роль в местном политическом сыске. В его руках в 1909—1914 годах сосредоточились практически все нити розыска в губернии. Большинство секретных сотрудников в тот период были приглашены им для осведомительной деятельности. Перед Февральской революцией, словно предчувствуя возможную расправу, Карнеев покинул жандармскую службу и скрылся в неизвестном направлении.

    В 1908 году в Ярославской организации РСДРП в разное время было от одного до трех секретных сотрудников. Если в январе их было трое (два из интеллигентов и один из рабочих), то в апреле, мае и августе — двое (по одному из интеллигентов и рабочих), в сентябре остался только один (из рабочих). В октябре количество секретных сотрудников вновь возросло до трех (один из интеллигентов, два — из рабочих). Объясняются такие колебания тем, что секретные сотрудники подолгу не работали, а постоянно менялись. В Ярославской организации партии социалистов-революционеров число агентов в тот период колебалось от двух до трех.

    Планомерное использование агентуры, правильное ведение ее способствовали быстрому выявлению революционных групп и организаций, ликвидации их издательской техники. В ночь на 20 января 1908 года по распоряжению начальника Ярославского охранного отделения в деревне Юрино Рыбинского уезда в восьми верстах от Рыбинска в доме братьев Павла и Николая Тугариновых на основании агентурных данных был произведен обыск. Обнаружили тайную типографию Рыбинского комитета РСДРП: 4 жестяные типографские кассы со шрифтом, складную железную раму для набора, большой прокатный металлический вал, желатиновый валик, стопку писчей бумаги и два небольших типографских набора. Братьев Тугариновых и членов комитета К. И. Бухарина, Н. Е. Его рова, А. П. Трусова и И. Г. Прокофьева обвинили в принадлежности к Рыбинскому комитету РСДРП и арестовали.

    К октябрю того же года жандармерии стал известен состав Рыбинской группы РСДРП. В эту организацию входили техник паровозного депо станции Рыбинск П.А.Тюков, часовой мастер П.М.Морозов, а также человек, о котором у розыска данных не имелось. Группа располагала мимеографом для размножения прокламаций, и ею принимались меры для создания типографии.

    Отношения местных органов розыска с коллегами из других районных охранных отделений поднялись на более высокий уровень по оперативности. Они не только обменивались информацией, но и помогали друг другу в налаживании агентурных связей. В апреле 1908 года из Московского охранного отделения поступила депеша: "Ярославль. Начальнику Охранного отделения. Благоволите телеграфировать, можете ли определить конспиративно нашего человека помощником машиниста на пароходе . Номер 455. Ротмистр Васильев".

    Имелись случаи, когда ярославским розыскникам по просьбе Департамента полиции приходилось устраивать секретных сотрудников, "засветившихся" в других регионах. Однажды в Ярославское охранное отделение обратился начальник Пензенского губернского жандармского управления с просьбой трудоустроить в Ярославле раскрытого в Пензе агента по кличке Петухов, работавшего по социал-демократам. Он оказал ценные услуги в Пензе. Причем "по его сведениям была успешно выяснена и ликвидирована группа этой партии". "Сотрудник Петухов вследствие своего пошатнувшегося положения в партии, — говорилось в телеграмме, — вынужден оставить Пензу и выехать в Ярославль, где он намеревается явиться к Вам с предложением услуг".

    Чтобы уберечь тайну имени агентов даже от служащих канцелярии, им иногда менялись псевдонимы. С этим, видимо, связано письмо от 2 февраля 1909 года начальника ярославской охранки начальнику районного охранного отделения. В послании сообщалось о том, что "секретные сотрудники охранного отделения Демидов и Никольская будут носить новые псевдонимы: первый — Тумбин, а вторая — Снежко и, кроме того, приобретен сотрудник по наблюдению за революционной деятельностью среди студентов Демидовского лицея под псевдонимом Февралев".


Ярославль. Театр, существовавший до 1908 г.

    В ночь на 18 октября 1908 года Охранное отделение, получив агентурные сведения о социал-демократической работе на Ярославской Большой мануфактуре, провело обыски у члена этой партии В. И. Кононова и его товарищей. Было всего проведено 11 обысков и 5 арестов. В начале 1909 года шестерых наиболее активных членов группы выслали в Архангельскую губернию. 10 декабря 1908 года был проведен обыск у работников Пушкинской библиотеки, а 12 декабря — у секретаря Ярославского комитета РСДРП О. И. Розановой.

    Удары Охранного отделения сильно ослабили ярославских социал-демократов. Большевистская газеты "Пролетарий" писала весной 1909 года, что в Ярославле "дело обстоит неважно. Сохранился прочно лишь один район — Карзинкинский". О том же сообщал и "Социал-демократ": "Работа после Рождества до середины февраля опять ослабла", на Большой мануфактуре она осложнялась "вследствие запуганности осенними арестами, сопровождавшими празднование 50-летнего юбилея фабрики".

    Но наблюдение за членами революционной партии являлось далеко не единственной заботой жандармерии. С каждым годом объем ее работы постоянно возрастал. Жандармы активно вели и контрразведывательную деятельность. В  обязанности губернского жандармского управления входило наблюдение не только за приезжающими в губернию неизвестными лицами, но и за покидавшими Ярославль постоянными его жителями, особенно отъезжающими за границу.

    Канцелярия губернатора немедленно по выдаче кому-либо заграничного паспорта уведомляла о том жандармское управление, которое, в свою очередь, сообщало об этом в Департамент полиции. А там уже в случае установления неблагонадежности отъезжающего принимались "надлежащие меры", чтобы за границей он находился под неусыпным надзором заграничной агентуры.


Государь император принимает хлеб-соль от ярославской
старообрядческой Вознесенской общины 21 мая 1913 г.

    Много хлопот доставляли жандармам поездки высокопоставленных и коронованных особ по губернии. Для их сопровождения выделялись агенты наружного наблюдения, которые негласно обеспечивали их безопасность. Ориентировалась агентура на предотвращение возможных террористических актов. Наиболее ответственным в этот период был приезд греческой королевы в 1908 году. Тогда на имя начальника губернского жандармского управления прибыла секретная телеграмма Департамента полиции: "Королева эллинов 29 мая последует в Тверь, откуда совершит путешествие по Волге до Нижнего для осмотра попутных городов. Путешествие ее величество желает совершить инкогнито для избежания официальных встреч, речей, подношений. Примите меры благополучному следованию".

    Но особо строгие меры для предупреждения возможных террористических актов были приняты во время приезда в Ярославскую губернию в мае 1913 года Николая II по случаю празднования 300-летия дома Романовых. В это время была мобилизована как общая, так и жандармская полиция. Создан особый комитет по охране императора, членов царствующего дома и сопровождающих лиц. В Ярославль прибыли высшие чины корпуса жандармов, дворцовой охраны, гласный состав и тайные агенты различных ведомств, включая службу контрразведки Генерального штаба. Многие лица, проходившие по делам жандармского управления, были взяты под стражу и изолированы. Других обязали подпиской о невыходе из квартир во время "высочайшего пребывания" в городах губернии. В зданиях, примыкавших к улицам следования, переписывались окна и подвалы, в которых дежурили агенты охраны. Благонадежным обывателям выдавались билеты на право смотреть из окон. Шла массовая проверка паспортов, велось "энергичное" наблюдение за проезжающими по железной дороге, приостановлено было пароходное движение по Волге.

    Черносотенные элементы также выставили свою добровольную охрану, но ее оттеснили на третий план, чтобы не мешала полиции и жандармерии. Во время посещения Ярославля Николай II вручил многочисленные награды и подарки руководителям и известным людям губернии. За заслуги в борьбе с оппозицией и революционным движением царь наградил золотыми часами с государственным гербом начальника Ярославского охранного отделения ротмистра Ивана Верещагина и помощника начальника Ярославского губернского жандармского управления ротмистра Казимира Графтио.

    Однако основная деятельность Ярославского губернского жандармского управления по-прежнему была направлена на выявление и ликвидацию революционных кружков и отдельных партийных работников. Главным условием осведомленности розыскных органов являлось наличие секретной агентуры. Ее мало численность тревожила Департамент полиции. Полковник фон Коттен, посетивший Ярославль и Рыбинск, обратил внимание на почти совершенное отсутствие высококвалифицированной социал-демократической агентуры по Ярославлю. Он счел "полезным для восполнения сего пробела рекомендовать... перевести туда рыбинского сотрудника Данилова.

    Положение в лучшую сторону изменилось в 1910 году. При Ярославском губернском жандармском управлении уже были не только секретные сотрудники, но и шесть завербованных вспомогательных агентов. Из них пять — беспартийные и один — социалист-революционер. В списке агентуры все перечислены по кличкам. К примеру, агент Черный обслуживал Норский посад и одновременно Норскую мануфактуру. Сотрудничал он с декабря 1908 года, получал вознаграждение в 10 рублей. Сотрудник Дубовой освещал эсеров, обслуживал Пошехонье и уезд, получал 20 рублей. Болотников начал работу с марта 1909 года, являлся беспартийным, "курировал" Петропавловскую волость Даниловского уезда, платили ему 15 рублей в месяц. Всего на вспомогательную агентуру расходовалось ежемесячно 95 рублей. Формы оплаты услуг агентов были различными — они не всегда находились на "твердом окладе". В жандармском документе сообщается о том, что сотрудники Картофельный и Болотников с мая 1909 года находились на "сдельной работе, а поэтому и вознаграждение им выдавалось в зависимости от важности сообщаемых сведений".

    Жандармское управление требовало, чтобы количество вспомогательных агентов в уездах не превышало 10. Но эта установка часто нарушалась — офицеры, курировавшие уезды, готовы были зачислять в агентуру для отчетов всех, кто мало-мальски подходил для этой цели в соответствии с требованиями инструкций, разработанных Департаментом полиции. В одной из них, в частности, подчеркивалось, что в состав сельской агентуры должны вербоваться агенты из осведомленных непартийных крестьян — содержатели чайных, хозяева и прислуга постоялых дворов, владельцы мелочных лавок, сельские и волостные писаря, крестьяне, не имеющие наделов и работы, а потому проводящие все свое время в трактирах и чайных.

    В Романово-Борисоглебском уезде было завербовано 42 таких лица, Мологском — 28. Исследователь М. С. Чудакова прослеживает социальный состав таких агентов. В Любимском — это были в основном лица, занимавшиеся торговлей и крестьянским хозяйством. Их возраст колебался от 47 до 64 лет. В своем большинстве — в основном зажиточные люди. Примерно таким же был социальный состав агентов Даниловского уезда. Из 13 — девять занимались сельскохозяйственным трудом, двое торговлей, один был буфетчиком и еще один — владельцем картофелепаточного завода.

    Институт вспомогательной агентуры стал особенно быстро развиваться после первой русской революции и особенно после 1910 года. К 1912 году только при Ярославском губернском жандармском управлении состояло 49 таких агентов.

    Но, несмотря на все усилия по ликвидации революционных подпольных организаций, в 1910 году партийная работа в Ярославской губернии вновь оживилась. Начали налаживаться связи с руководящими центрами РСДРП, более регулярными стали занятия рабочих кружков и собрания уцелевших партийных ячеек. Все это не могло пройти мимо Охранного отделения. Из дневника агентурных сведений о деятельности РСДРП по фабрично-заводскому району Ярославля за январь 1911 года видно, что местными социал-демократами издано 200 экземпляров прокламаций в память 9 января 1905 года. Рабочие свинцово-белильных заводов ознаменовали этот день небольшим собранием, на котором председательствовал и выступал большевик А. А. Звездов.

    Чтобы свести на нет работу местной социал-демократической организации, в ночь с 13 на 14 февраля 1911 года Охранное отделение провело обыски и аресты. Начальник его доложил 14 февраля губернатору о ликвидации местной группы РСДРП. Произведено было 20 обысков, арестовано 7 человек. При обысках было изъято значительное количество нелегальной литературы, переписка в рукописях и письмах, денежный отчет с печатью Ярославского комитета РСДРП за 1910 год и гектограф.

    В середине июня, когда социал-демократы Ярославля несколько оправились от февральской "ликвидации", жандармерия нанесла новый удар. Шесть человек, в их числе Д. А. Розанов, Ф. М. Лавров, Т. А. Карпова, были арестованы. Всего в феврале-июне 1911 года жандармерия произвела 68 обысков и 19 арестов, 38 человек привлекались "к охранным перепискам" и "формальным дознаниям". 11 из них выслали в Архангельскую и Вологодскую губернии, за остальными учреждался негласный надзор.

    Охранным отделение четко и бесперебойно регистрировались все забастовки, наиболее активные рабочие, выступавшие на собраниях. По его данным, с 23 мая по 27 июня 1912 года в Ярославле произошло 13 коротких стачек.

    Под постоянным контролем находились происходящие процессы не только в среде рабочих и крестьян. Как видно из донесения начальника Ярославского охранного отделения, жандармерия держала под наблюдением и местную интеллигенцию. Известно, что смерть Л. Н. Толстого вызвала всплеск революционных настроений. Коснулось это и Ярославской губернии.

    Сохранилось сообщение жандармского ротмистра о том, как встретили известие о смерти Л. Н. Толстого в Ярославле: "В день получения телеграммы о смерти гр.  Толстого, а именно 7-го ноября вечером, небольшою группою лиц, оставшихся невыясненными, сделана была попытка к прекращению музыки в одном из кинематографов". Чтобы подобное не повторилось, усилили полицейские наряды в местах наибольшего скопления публики, в распоряжение участковых приставов направили конных полицейских стражников, в содействии которых надобности, впрочем, не потребовалось.

    В стенах лицея, докладывал начальник Охранного отделения в Москву, с разрешения лицейского начальства состоялись две общестуденческие сходки, посвященные этому вопросу. Первая — 8 ноября, на которой вследствие малочисленности студентов никаких резолюций принято не было. В донесении называются фамилии студентов: Оболенского, Малевича, Рябчикова, Солодовникова, Дубновского, Синодского, Кибрика, Дювернуа и Храпкова. Трое агентуре не были известны.

    На второй сходке, по данным секретных сотрудников, присутствовало не менее 600 студентов. Происходила она 9 ноября в главной аудитории лицея под председательством студента Оболенского. Названы и ораторы: уже упоминавшиеся Кибрик, Дювернуа, Храпков и еще несколько студентов, личность которых охранка не выяснила. Один из них предлагал студентам дать честное слово идти в народ, знакомить невежественную массу с Л. Н.  Толстым и его произведениями. Другие ораторы лишь подчеркивали литературную деятельность Толстого. Третьи отрицали его учение о непротивлении злу, "когда у нас век нагаек и штыков". Студент И. Н. Храпков вместо речи прочел произведение Толстого "О смертной казни". Тут же на сходке, сообщает начальник охранки, был прочитан текст телеграммы в редакцию газеты "Русские ведомости" и на имя секретаря писателя Черткова. Копии телеграмм были приложены к донесению в районное охранное отделение.

     На запрос о составе агентуры, освещающей лицей, начальник Охранного отделения докладывает, что таковая состоит из двух секретных сотрудников: Февралева и Вольного. Первый — студент, а второй — вновь приобретенный интеллигент, бывший вольнослушатель лицея, имеющий благодаря этому близкие связи среди студентов, преимущественно нижневолжского, ярославского и рыбинского землячеств.

    В Рыбинске, сообщал начальник охранки, 8 ноября бывший ученик местной гимназии, сын чиновника Георгий Кильчевский, устроив в своей квартире "тайное сборище из учеников местных коммерческого училища и мужской гимназии", открыл шествие с портретом Толстого при пении "Вечной памяти" по Крестовой улице (центральной улице Рыбинска). По распоряжению ярославского губернатора против Кильчевского и других лиц, принимавших участие в этой демонстрации, было возбуждено преследование в общеуголовном порядке за нарушение общественной тишины и спокойствия.

    Одним из культурных центров Рыбинска являлся дом священника Золотарева, сыновья которого были близки к социал-демократам. Все семейство оказалось под пристальным наблюдением. 13 января 1912 года Ярославское охранное отделение обобщило сведения о связях братьев Золотаревых с ЦК РСДРП и Максимом Горьким.

    Выборы в IV Государственную Думу в 1912 году также находились в центре внимания охранной службы. Жандармерия особенно следила за тем, чтобы в предвыборной агитации не произносились революционные речи. В наблюдении за этим активно участвовала местная полиция, извещая жандармерию о любом факте, который мог показаться крамольным. 14 октября рыбинский полицмейстер сообщал начальнику Ярославского жандармского управления: "1-го сего октября на предвыборном собрании второго съезда в конце самого собрания и в последних словах своей речи присяжный поверенный Сергей Кузьмич Эльтеков, бывший депутатом III Государственной Думы, позволил себе выражаться так: "Мы все-таки должны избрать в Государственную Думу такого человека, который может изменить существующий строй".

     По поводу этого заявления Эльтекова возникло "дело", которое обсуждалось в губернском особом совещании в составе губернатора, прокурора и начальника жандармского Управления. В журнале его записано: "Дело это дальнейшим производством прекратить за совершенной недостаточностью собранных против названного С. К. Эльтекова улик с отменой принятой против него меры пресечения — особого надзора полиции".

    Выход газеты "Правда" в 1912 году стал крупным событием в общественной жизни России. Впервые в стране начала издаваться большая легальная ежедневная рабочая газета, в которой социал-демократы (большевики) стали пропагандировать идеи сплочения рабочего класса в его борьбе против царизма и капитала. Уже на первый номер "Правды" был наложен арест. В помещении редакции, конторы и типографии "Правды" произвели обыск, забрали часть редакционных материалов и поступившие от рабочих на этот день денежные сборы на газету.

    "Правду" закрывали несколько раз, а в 1914 году и вовсе запретили. Борьба с распространением "Правды", которая много писала о рабочем движении в Ярославской губернии, явилась еще одним направлением в деятельности местной жандармской службы. Выявлялись пути доставки газеты в губернию (по почте она приходила крайне нерегулярно), ее подписчики, сборщики денег, корреспонденты. Одним из ее активных авторов в губернии являлся рабочий-большевик И. А. Воинов. В Ярославле он вел революционную работу, распространял газету "Правда", сообщая в ней о жизни, труде и борьбе волжского пролетариата

    Охранное отделение собирало все публикации Воинова в "Правде", а также агентурные сведения о нем. Вскоре его арестовали и выслали на родину — в Пошехонье, под надзор полиции. Но и здесь ему грозил арест за революционную пропаганду среди крестьян-бедняков. Он скрылся из деревни, бежал в Петербург, где жил без документов, распространял "Правду" и большевистские брошюры.

    В апреле 1913 года из ссылки в Ярославль возвратились А. А. Звездов, А . П.  Порошин, Н.  А.  Трошин и В. П. Струнин. Все они пользовались авторитетом в рабочей среде. В городе была восстановлена фабрично-заводская организация РСДРП, возглавляемая "пятеркой" — временным бюро, выполнявшим роль городского комитета партии. Оно установило связь с большевистской фракцией Думы и редакцией "Правды". Газета стала шире распространяться среди рабочих, на ее страницах регулярно появлялись корреспонденции из Ярославля.

    Оживилась и партийная жизнь в Рыбинске. По сведениям Ярославского жандармского управления, в июне 1913 года в городе функционировала небольшая социал-демократическая группа из 11 человек. В ее состав входили слесарь на мельнице Мыркина Федоров и другие рабочие. "Перечисленные лица, — говорится в документе, — активной деятельности не проявляют, но расширяют круг связей с наиболее "сознательными" рабочими, которых Федоров и другие снабжают из своих библиотечек брошюрами, а также газетой "Правда". Последняя получается в Рыбинске газетчиками и многими рабочими, в том числе и Федоровым".

    Центр этой группы, по агентурным сведениям, составляли Кустов, Дегтярев-Васильев, Федоров, Харитонов и Смекалов. По праздничным дням они "устраивают на своих квартирах небольшие собрания рабочих и знакомят их с рабочим движением в столицах, а также с задачами РСДРП".

    Но больше всего жандармов волновали события в Ярославле, где партийное влияние было значительно шире, чем в других городах губернии.

    С момента организации охранных отделений между их начальниками и руководством местных жандармских управлений шла непрерывная "подковерная" борьба за руководство политическим розыском. Пока революция была на подъеме, обе структуры волей-неволей должны были мириться с открытием новых охранных отделений. Да к тому же руководству губернской жандармерии было на руку то, что тайный сыск был сосредоточен в руках охранок, а они вели лишь формальные дознания по тем делам, что открывались по агентурным данным другой структуры.

     Однако после некоторого "успокоения" страны конфликт между руководством двух розыскных органов вспыхнул с новой силой. К тому же начальники охранных отделений все чаще шли на провокационные действия, тревожившие руководителей Министерства внутренних дел.

    Чтобы успокоить губернское жандармское начальство, 15 мая 1913 года Департамент полиции разослал циркуляр товарища министра внутренних дел В. Ф. Джунковского начальникам жандармских управлений о слиянии охранных отделений с губернскими жандармскими управлениями. "Обсудив положение розыска в текущий момент, — говорится в документе, — в связи с проявлением революционного движения в империи и принимая во внимание, что охранные отделения, кроме учрежденных в законодательном порядке, рассматривались как временные учреждения, я признаю целесообразным, в видах достижения единообразия организации розыскного дела и руководства им, влить и оставшиеся самостоятельными охранные отделения в состав местных губернских жандармских управлений". В результате были упразднены как самостоятельные розыскные единицы и введены в состав губернских жандармских управлений с полным подчинением их начальникам охранные отделения в городах Баку, Екатеринослав, Киев, Нижний Новгород, Лодзь, Севастополь, Тифлис и Ярославль.

    22 февраля 1914 года циркуляром за подписью В. Ф. Джунковского были упразднены 12 районных охранных отделений: Северное, Центральное, Поволжское, Юго-Восточное, Юго-Западное, Южное, Северо-Западное, Прибалтийское, Привислинское и другие. Были оставлены Кавказское, Восточно-Сибирское и Туркестанское охранные отделения ввиду обслуживания ими отдаленных окраин империи.

    Не сумев окончательно ликвидировать революционные организации в стране, государство перегруппировало свои силы. Жандармерия совершенствовала тактику политического розыска, вербовала новую агентуру как в нелегальных партиях и группах, так и среди различных слоев населения. Розыск становился почти всеохватывающим. В числе агентов политической полиции оказались такие видные деятели социал-демократической партии, как Малиновский, Бряндинский, Бродский, Шорникова, Черномазов и другие.

    14 июня 1913 года Ярославское губернское жандармское управление, которое теперь сосредоточило в своих руках нити политического сыска, сообщало в Департамент полиции о собрании представителей рабочих ярославских предприятий, состоявшемся 9 июня за Волгой, близ нового железнодорожного моста. Присутствовало не менее 50 человек. Жандармы особенно выделяют Звездова, Спиридонова и других лиц, "зарегистрированных бывшим охранным отделением членов местной группы РСДРП, всего 9 человек". В частности, внимание акцентируется на том, что собрание было открыто Звездовым, который в краткой речи "призывал товарищей рабочих сплотиться для совместной партийной работы". Звездов приглашал товарищей "выписывать и распространять издающуюся в Петербурге рабочую газету "Правда" и теперь же заняться сбором членских взносов и добровольных пожертвований на нужды партии".

    Оставлять на свободе активных деятелей Ярославской организации РСДРП жандармское управление, опасаясь новых волнений рабочих, не могло. В сентябре 1913 года были арестованы Звездов, Яруков и Порошин. В октябре арестовали Калмыкова и Романова. Как видно из следственных материалов губернского жандармского управления, им вменялся в вину призыв "к ниспровержению существующего в России общественного и государственного строя для замены такового демократической республикой". В декабре того же года Калмыкова и Романова выслали в Олонецкую губернию, Звездова и Порошина в Нарымский край, Ярукова оставили под следствием.

    Фабрично-заводскую группу РСДРП большевистского направления губернское жандармское управление с марта 1913 по май 1914 года ликвидировало три раза (15 сентября и 30 октября 1913 года и 7 января 1914 года), но вырвать ее корни так и не удалось. Группу возглавил рабочий Ярославской Большой мануфактуры М. С. Кобыльников, которого жандармы характеризовали как "развитого и хорошо знакомого с партийной программой и различными течениями РСДРП". В апреле 1914 года группа РСДРП, возглавляемая Кобыльниковым, развернула агитацию за проведение первомайских стачек. Рабочий спичечной фабрики В. И. Юрасов получил задание отпечатать прокламацию, присланную из Петербурга. Но издать ее жандармы не дали. 29 апреля они произвели очередную "ликвидацию": 12 человек были обысканы, 5 арестованы, в том числе М. С. Кобыльников и И.М.Власов, у которых нашли рукописные воззвания и часть партийной библиотеки. Вскоре их выслали из Ярославля на пять лет.

    Перед первой мировой войной Департамент полиции предлагал срочно укрепить агентуру на местах, подвергать энергичной и глубокой разработке все поступающие от агентов донесения.

    Как и в предыдущий период, ярославская жандармерия внимательно следила за развитием рабочего движения, регистрировала число стачек, выявляла их вожаков. Если в Ярославле жандармской полиции удалось в какой-то мере пресечь партийную социал-демократическую пропаганду среди рабочих, то в других промышленных пунктах губернии прокламации как о годовщине революции 1905 года, так и о первомайских событиях распространялись. В Романово-Борисоглебске на местной фабрике 8 января 1914 года была расклеена прокламация Петербургского комитета партии социалистов-революционеров резкого антиправительственного содержания. Начальник жандармского Управления полковник Г. Р. Антониус даже предположил, что она могла попасть из столицы в Романово-Борисоглебск через проживающего там столяра Сменицына, активного социалиста-революционера, привлекавшегося несколько раз к дознанию за партийную работу. Вскоре деятельность группы эсеровской партии в губернии была пресечена.

    Таким образом, к концу апреля 1914 года были ликвидированы две рабочие организации — социал-демократическая и эсеровская, — имевшие большое влияние в фабрично-заводских кругах. Социал-демократы распространяли в них такие пролетарские газеты, как "Путь Правды" (так называлась тогда "Правда") и "Северная рабочая газета" (орган меньшевиков-ликвидаторов), выходившую в Самаре.


Первая мировая война


     Расширение политического сыска требовало постоянного увеличения денежных сумм на эти цели. Для Государственной Думы смета расходов Министерства внутренних дел с 1910 по 1913 год не менялась и составляла, по расходам на полицейские надобности, не подлежащим оглашению, 3351174 рубля и на сыскную часть 286900 рублей. Реальные затраты были значительно выше. Они росли как в целом по Департаменту полиции, так и по его подразделениям в губерниях

    В 1908 году расходы Ярославского охранного отделения составляли 13260 рублей, в 1914 году, когда политическим сыском стало заниматься губернское жандармское управление, они достигли 14210 рублей. Эти цифры относились только к так называемым "агентурным расходам".

    Содержание личного состава составлялось по особой смете. Зарплата начальника Ярославского губернского жандармского управления и его двух помощников составляла за последнее время перед свержением царизма ежемесячно 1250 рублей. Кроме того, каждый месяц отпускалось 46 рублей городской управой на наем помещения для Управления и 22 рубля 40 копеек — Ярославской Большой мануфактурой для найма квартиры для унтер-офицера Мартьянова.

    С началом первой мировой войны карательный аппарат царизма получил дополнительные возможности для усиления борьбы с революционным и оппозиционным движением. В условиях военного времени, 29 июля 1914 года, начальник Генерального штаба Н. Н. Янушкевич разослал циркулярную телеграмму командующим войсками военных округов об оказании гражданским властям содействия военной силой для подавления волнений. В ней говорилось: "Для решительного подавления в самом зародыше возникающих по каким бы то ни было причинам беспорядков предлагаю вам по повелению Верховного главнокомандующего оказывать военною силой самое энергичное содействие гражданским властям, дабы полным единением на местах военного и гражданского начальства пресечь сразу всякую попытку к смуте".

    В Ярославской губернии полиция и жандармы в те дни собирали сведения о настроениях ее населения. Все уездные исправники отмечают в своих докладах губернатору, что настроение людей спокойное, мирное, отсутствуют выступления со стороны противоправительственных партий и молодежи. Среди крестьян и рабочих никакого движения не наблюдается. И только рабочие фабрики товарищества Ростовской льнопрядильной мануфактуры, сообщает уездный полицейский начальник, предъявили экономические требования — об увеличении заработной платы на 10 процентов, а также об увеличении квартирных денег. Рабочие забастовали, но забастовка происходила мирно, и настроение рабочих было спокойное.

    Однако начальник губернского жандармского управления Г. Р. Антониус сделал большой доклад губернатору несколько иного характера о настроении губернии за июнь-июль месяцы. По его сведениям, среди рабочих фабрично-заводских и промышленных предприятий в Ярославле отмечено стремление наиболее видных социал-демократических работников "большевистского направления" к воссозданию тесно сплоченной организации или группы. С этой целью в первой половине июня на Леонтьевском кладбище было устроено собрание из десяти работников, преимущественно из числа рабочих свинцово-белильных заводов. На этом собрании обсуждался вопрос о необходимости проведения ряда забастовок экономического характера.

    Ярославская группа партии эсеров, констатировал полковник, провела собрание, на котором подняла вопрос о свидании с находившимся в ссылке серьезным деятелем партии для обсуждения и согласования окончательных решений по организации побега одного из видных партийных товарищей.

    Война с ее мобилизацией значительной части мужского трудоспособного населения значительно ухудшила жизнь рабочих и крестьян. Производство многих товаров потребления резко сократилось. Патриотический порыв, характерный для начала военных действий, уже с конца лета пошел на убыль.

    Департамент полиции внимательно следил за развитием событий в стране и в своих циркулярах напоминал местным жандармским органам о необходимости последовательной борьбы с крамолой: "Было бы ошибочным, однако, заключить, — говорилось в его документе, — что революционное движение в России прекратилось... Розыскные органы империи в настоящее время должны использоваться для всемерного подготовления к подавлению внутренней смуты, с тем чтобы предупредить своевременно все выступления в этом отношении разрушительных антигосударственных сил".

    Власти преследовали каждого социал-демократа и эсера, выступавших против империалистической войны. 28 июня 1914 года в Пошехонском уезде был арестован и отправлен в ссылку питерский рабочий-большевик В. С. Климов, незадолго до этого вернувшийся на родину. При обыске у него обнаружили несколько экземпляров издававшихся в Петрограде рабочих газет, шесть брошюр революционного содержания, печатные экземпляры воззвания от имени Петербургского комитета РСДРП. В сентябре в Ярославль после трехлетней ссылки вернулся И. Ф. Калмыков, но через месяц ему запретили жительство в губернии. В 1915 году отсюда выслали пятерых членов большевистской группы латышей-колонистов из поселка Сумароково Любимского уезда. В апреле 1915 года в Ярославль приехал ивановский большевик А.Е.Пчелин, а в мае его подвергли обыску и аресту.

    12 декабря 1914 года начальник Ярославского губернского жандармского управления Г. Р. Антониус доносит губернатору С. Д. Евреинову о связях местных большевиков с солдатами действующей армии. Констатируя, что в ноябре среди крестьянского населения губернии брожений и выступлений антиправительственного характера не наблюдалось, он отмечает, что в Ярославле существуют две небольшие социал-демократические группы: одна — большевистского направления, состоящая из фабрично-заводских рабочих, а другая — меньшевистская, состоящая из рабочих типографии "Голос".

    Жандармское управление интересовалось письмами мобилизованных, особенно тех, кто находился под надзором. Одно из перехваченных писем принадлежало большевику И. Ф. Калмыкову. Он писал о враждебном отношении к войне и казарме. Говоря о речи батальонного командира, в которой было очень много национальной неприязни к немцам и австрийцам, Калмыков отмечал, что "от его речей уши вянут и сердце сжимается, и досадно, и противно, и слушал со злобой, и хотелось сказать ему, что он лжет и говорит неправду".

    Но особенно сказывался на настроениях населения постоянный рост цен, вызванный инфляцией. Первые упоминания об этом имеются в докладе начальника губернского жандармского управления уже в августе 1914 года, где говорится о "часто раздающихся жалобах по поводу непомерного возвышения цен".

    Эта тема становится постоянной в докладах Г. Р. Антониуса губернатору. В феврале 1915 года, обобщая настроения населения по всей губернии, он признает, что "непомерное повышение торговцами цен угнетающим образом отражается на настроении не только фабричных рабочих, но и остального малоимущего городского населения". В июне начальник губернского жандармского управления доносил губернатору о том, что "как среди крестьян, так и среди рабочих, усиливается ропот по поводу чрезмерной дороговизны жизненных продуктов, которая, по мнению населения, поддерживается спекулянтами".

    Много места в деятельности жандармерии по-прежнему занимает наблюдение за рабочими предприятий. 14 мая 1915 года начальник губернского жандармского управления доносит губернатору, ставшему в связи с военным положением главноначальствующим Ярославской губернии, о настроении промышленного пролетариата.  "Наблюдавшееся ранее среди рабочих фабрично-заводских предприятий брожение экономического характера после сделан ных надбавок и некоторых уступок со стороны хозяев... значительно улеглось". Однако как исключение он выделяет Ярославскую Большую мануфактуру, где рабочие, по данным агентуры, намерены по окончании призыва новобранцев предъявить требования о дополнительных прибавках и добиваться их удовлетворения путем проведения продолжительной забастовки.

    Одновременно жандармский полковник сообщает, что третья годовщина событий на Ленских золотых приисках, когда войска расстреляли шествие забастовщиков и 270 из них было убито, 4  апреля и первомайский день повсеместно прошли спокойно. Только содержащиеся в ярославской тюрьме политические арестантки 4 апреля выставили у окон камер три флага, а 18 апреля (день 1 мая по старому стилю) — один флаг с соответствующей надписью.

    В жандармерию поступают сведения о том, что воинские части, расположенные в Ярославле, все более революционизируются. Об этом доносит 7 сентября 1915 года и. д. ярославского полицмейстера Р. Г. Доливо-Добровольский начальнику губернского жандармского управления Г. Р. Антониусу: "По дошедшим до меня непроверенным сведениям,  — докладывает и.д. полицмейстера, — некоторые нижние чины расположенного во дворе фабрики Большой мануфактуры 254 пехотного запасного батальона подбивают рабочих фабрики к забастовке в виде протеста против роспуска Государственной Думы, рассказывая о происшедших будто бы забастовках рабочих в г. Москве. Прибывшие из этого города нижние чины, по слухам, привезли какие-то прокламации".

    О революционных настроениях солдат 254 запасного батальона в октябре 1915 года полковник Антониус доносит в Департамент полиции. Он, в частности, сообщает о том, что нижние чины указанного подразделения, главным образом Сибирской понтонной роты, бой котируют тех солдат 6 роты того же батальона, которые принимали участие в подавлении беспорядков в Иваново-Вознесенске, закончившихся расстрелом рабочих. Полковник Антониус беспокоится также за жизнь прапорщика П. И. Носкова, командовавшего подразделением, которое 10 августа 1915 года открыло огонь по забастовавшим рабочим Иваново-Вознесенска. В результате залпа среди рабочих были раненые и убитые. В Ярославском губернском жандармском управлении были получены сведения о подготовке на Носкова покушения. Поэтому прапорщик был переведен из 199 пехотного запасного полка (Иваново-Вознесенск) в 254 пехотный запасной полк (Ярославль), а затем в 206 пехотный запасной батальон (Ростов).

    Оказалось недолгим и спокойствие жандармерии по поводу спада партийной работы в губернии. 16 сентября 1915 года Антониус вынужден сообщить губернатору о том, что в Ярославле существуют три революционные группы. Одна состоит из 12 рабочих Карзинкинской фабрики, представляющих собой тесно сплоченный кружок РСДРП, во главе которого находятся рабочие: В. П. Степанов 30 лет, Д. Н.  Скотников 38 лет, В. А. Барковский, Н. П. Шубин 30 лет и В. Н. Шестаков 22 лет. По сведениям агентуры, руководящая роль в этом кружке принадлежит Степанову и Шестакову.

    В ночь на 10 декабря 1915 года проводится "ликвидация" социал-демократических групп в Ярославле. Проведено было 18 обысков. Из девяти арестованных шесть являлись большевиками, один меньшевиком и два левонародниками. В числе взятых под стражу оказались Д. Н. Скотников, В. Степанов, Ф. Г. Холуев и другие. Через два месяца за недостатком улик их выпустили из тюрьмы.

    12 марта 1916 года Антониус сообщил губернатору о новом брожении на Ярославской Большой мануфактуре по случаю очередного увеличения цен на продукты, отпускаемые рабочим из фабричного лабаза (лавки). В связи с этим они предъявили требования об отмене новых расценок на продукты и о дополнительных надбавках к зарплате, обращенные к директору предприятия А. Ф. Грязнову. По имеющимся сведениям, констатирует полковник, требования сопровождались угрозой: "Не ждите, чтобы остановили машины, а лучше постарайтесь поладить с нами мирным путем!". Наблюдение за настроением названной фабрики продолжается, говорилось в докладе губернатору.

    В связи с приближением 1 мая 1916 года Департамент полиции разослал во все подведомственные ему службы циркуляр за № 103972. В обязанность им вменялось "ввиду исключительных условий переживаемого времени принять самые решительные меры к недопущению каких-либо беспорядков на местах". Выполняя это распоряжение, начальник губернского жандармского управления сообщал губернатору: "Всестороннее наблюдение за настроением рабочих всех решительно промышленных предприятий, главным образом работающих на нужды государственной обороны, ведется подведомственным мне органом усиленно". В свою очередь, губернатор сообщал в Департамент полиции, что в губернии день 1 мая прошел благополучно.

    Но обстановка в целом была напряженной. 27 июля 1916 года помощник начальника губернского жандармского управления сообщал Антониусу из Рыбинска о том, что 23 июля рабочими железнодорожного депо станции Рыбинск предъявлено требование начальнику депо об увеличении зарплаты. Когда же им в этом отказали, то они заявили, что прекратят работу и готовы отправиться в действующую армию. Об этом случае телеграфировали начальнику Рыбинского железнодорожного жандармского отделения. В Рыбинск приехал уполномоченный Особого комитета при управлении Московско-Виндаво- Рыбинской железной дороги для разбора предъявленных требований.

    В июле же, по сообщению жандармерии, без всякого предупреждения не приступила к работе кузница ярославских мастерских Северной железной дороги, 13 сентября забастовали около 5000 рабочих-прядильщиков Ярославской Большой мануфактуры ввиду отказа администрации повысить расценки на их работу. Об этом полковник Антониус донес ярославскому губернатору.

    Хотя крестьянское движение в губернии не стало массовым, но и оно контролировалось жандармами. 19 января 1916 года 70 крестьян деревни Перетрясово Ростовского уезда оказали сопротивление волостному старшине и уряднику при попытке отобрать движимое имущество у односельчанки и арестовать ее отца.

    С началом военных действий губернское жандармское управление начало выполнять еще одну функцию — военной контрразведки. Перед первой мировой войной широкую разведку и контрразведку против России вели Германия и Австро-Венгрия. После русско-японской войны германская разведка превратилась в сильную организацию, активно работавшую против России. Готовясь к войне с Россией, австрийский Генеральный штаб также создал на территории пограничного с Россией военного округа широко разветвленную агентурную сеть.

    Агентами обеих держав были преимущественно управляющие имениями, обычно немцы, чехи, поляки. Немало агентов было и среди руководителей всякого рода промышленных предприятий и торговых фирм. Такое невинное дело, как продажа конных плугов, сенокосилок, швейных машинок, часто было лишь ширмой для разведки противника.

    Окружные генерал- квартирмейстеры в тот период неоднократно сообщали губернаторам о шпионаже немецкой фирмы "Зингер", торговавшей еще до войны швейными машинками. По данным военной контрразведки, "каждый агент компании "Зингер" обязан изучить обслуживаемую им местность и предоставлять несколько раз в год особые списки населенных пунктов, включая мелкие выселки, с точным указанием числа дворов и жителей этих пунктов". Поэтому губернаторам дается указание усилить наблюдение за агентами торговых компаний и фирм с целью предотвращения вражеского шпионажа. Жандармской службе Ярославской губернии было дано задание усилить наблюдение за подданными Австрии и Германии, проживающими в Ярославле и других городах губернии.

    Уже 26 июля 1914 года полковник Г.Р.Антониус предоставил на рассмотрение губернатору информацию о произведенных управлением обысках у проживающих в Ярославле Петра Кузнецова, Леонарда Шумана, Матильды Марии Каатц, германских подданных Роберта Каатца и его сына Вильгельма, Альфреда фон Свейковского и Адама Маркера. Все они подозревались в причастности к военному шпионажу.

    Рассмотрев результаты расследования, губернатор признал возможным указанную переписку прекратить в отношении всех лиц, кроме Матильды Марии Каатц, которую необходимо выслать в Вологодскую губернию. 26 июля 1914 года в Рыбинске был задержан немецкий подданный Павел Андреевич Рейхельт. Поводом для ареста послужили странности в поведении Рейхельта. Он обходил магазины и, делая предложения по покупке у него зажигалок, гуталина, кнопок, чернил и других письменных принадлежностей, везде по собственному почину начинал разговоры о войне. Причем высказывался, что война нецелесообразна и что ведение ее будет стоить дорого воюющим державам. По отзывам владельцев магазинов, он не производил впечатления коммерсанта и казался совершенно незнакомым с правилами торговли. Документов на право торговли он также не имел. Рейхельт был арестован по распоряжению начальника губернского жандармского управления, подвергнут обыску, но никаких уличающих его фактов в причастности к немецкой разведке при этом не выявилось. По распоряжению губернатора Рейхельт был отправлен этапом в Вятскую губернию. Из дальнейшей переписки видно, что американское посольство ходатайствовало перед Министерством внутренних дел об отмене высылки Рейхельта. Губернатор дал по этому поводу заключение отрицательного характера. Дальнейшая судьба Рейхельта неизвестна.

    28 июля 1914 года в Рыбинске помощник начальника губернского жандармского управления по подозрению в военном шпионаже задержал австрийского подданного Франца Худолина. Его заключили под стражу в рыбинскую тюрьму. 31 июля Худолин "за неимением никаких улик к подозрению в военном шпионстве" был освобожден. Но как запасный старший унтер-офицер австрийской армии был передан в распоряжение рыбинского полицмейстера. 16 августа 1914 года Худолина выслали из Рыбинска в Вологду, а оттуда в Пермскую губернию. Затем он был прощен царем как лицо славянского происхождения.

    Жандармские органы усилили также наблюдение за железнодорожными станциями, на которых останавливались воинские эшелоны, — нельзя было допустить антивоенной агитации. А такие факты были. 27 августа 1914 года на станции Рыбинск задержали эстонца Жено Вольфа. Негласным надзором за ним было установлено, что он несколько раз приходил на станцию ко времени отхода воинских поездов, прислушивался к разговорам и внушал нижним чинам мнение о ненадобности войны, о необходимости отказа идти на службу. Дело об арестованном Вольфе было передано через начальника губернского жандармского управления прокурору окружного суда.

    В 1915 году немцам удалось захватить Польшу, Литву и значительную часть Прибалтики. В центральные губернии хлынул огромный поток беженцев. Первые группы их начали прибывать в Ярославль еще в июле 1915 года. Губернское жандармское управление вопрос о беженцах рассматривало в апреле 1916 года. "За последнее время, — говорится в докладе полковника Антониуса, — замечается среди коренного населения раздражение против беженцев, с наплывом которых алкоголизм, проституция и воровство приняли необычайные размеры. Главным образом нарекания раздаются со стороны рабочих аборигенов, преимущественно грузчиков и других чернорабочих, по адресу беженцев-поляков за вызывающие их действия. Помимо взвинчивания цен на привозимые из сельских местностей молочные продукты, картофель, дрова, уголь и пр. ... а также презрительного отношения к "русскому мужику" беженцы-поляки предлагают свой труд за половину той цены, за которую местные рабочие раньше беженцев подрядились выполнять ту или иную работу, вследствие чего коренные рабочие бывают поставлены в необходимость — или работать на таких же условиях, как беженцы... или же приискивать работу в других местах". К августу 1916 года в губернии насчитывалось, по неполным данным, до 13 тысяч беженцев — русских, поляков, латышей, евреев и т. д.

    Перед жандармским управлением встали несколько задач: выявление шпионажа, политической неблагонадежности и недопущение антивоенной пропаганды. Жандармов особенно интересовали поляки — число приезжих в каждом населенном пункте, их молитвенные дома, школы, библиотеки и общие столовые для лиц данной национальности.

    В 1916 году в Ярославль был доставлен галицийский униатский митрополит граф Андрей Шептицкий. Под надзором агентов он проживал в частной квартире на Воздвиженской улице. Всякие встречи с ним запрещались. Его изредка можно было видеть на улице по утрам в сопровождении городового и филера. Департамент полиции необходимость столь пристального наблюдения за Шептицким мотивировал тем, что он, "будучи австрийским подданным, осмеливается рукополагать для русской католической церкви священников" и даже, "находясь в плену, продолжает негласно управлять не принадлежащей ему паствой через посредство своего иподьякона — учителя латинского языка в ярославской мужской гимназии Д. С. Новского".

    Андрей Шептицкий являлся не единственным униатским священнослужителем в губернии. Распоряжением Министерства внутренних дел на жительство в Ярославль был переведен из Казанской губернии служка Шептицкого Николай Попадьюк. За ним также установили наблюдение. Корреспонденции митрополита и близких ему лиц подлежали строжайшей цензуре. Ее просматривали не только жандармы, но и губернатор князь Н.Оболенский.

    В годы мировой войны традиционно продолжается и наблюдение за буржуазными партиями, в частности, местных конституционных демократов. К этому губернские органы обязывал Департамент полиции. В одном из его циркуляров говорилось, что изучение минувшей "революционной смуты... выяснило, что в организации ее первенствующее руководящее значение имели представители той оппозиционной части общества, которая с разделением его на политические партии образовала всем известную конституционно-демократическую партию, в частности, левое крыло ее". В циркуляре кадеты называются "управляющими революции".

    К концу 1914 года кадеты в Ярославской губернии развили довольно заметную деятельность. По мнению начальника жандармского управления, высказанному в докладе губернатору, их работа "направлена, очевидно, на подготовку общественных кругов на местах по вопросам как связанным с войною, так и по вопросам, кои должны быть выдвинуты тотчас по окончании войны". Симптомами этого оживления, сообщает полковник Антониус, являлись выступления видных членов Ярославской губернской кадетской организации — речь рыбинского присяжного поверенного А. Н. Штейнберга 21 ноября в зале Ярославской городской управы, речь публициста Н. П. Дружинина 23 ноября на заседании Ярославского юридического общества. Оживилась, по словам жандарма, также и деятельность "третьего" элемента, особенно служащих Ярославской губернской земской управы, среди которых много видных социалистов-революционеров, находивших здесь точки соприкосновения с оппозиционно настроенной интеллигенцией. Социалисты-революционеры, утверждает жандармский полковник, успели подчинить себе и легально функционирующий "Студенческий комитет Ярославского Демидовского лицея по оказанию помощи пострадавшим".

    Насторожило жандармские власти и происходившее в Ярославле 3—6 августа 1915 года общеземское совещание по внешкольному образованию, в котором участвовали около 100 представителей земских культурно-просветительных отделов, кооперативных обществ и общественных деятелей. В большинстве своем они примыкали к кадетской партии и социал-демократам. Начальника губернского жандармского управления больше всех озадачила резолюция совещания, которая была направлена председателю Государственной Думы . Эта резолюция, по словам Антониуса, в сущности является резолюцией по вопросу о ближайших задачах тех противоправительственных партий, "кои представлялись ее авторами". Ознакомившись с телеграммой, он приходит к мнению о том, что "выраженные в ней пожелания участников общеземского совещания по внешкольному образованию расходятся с позднейшими стремлениями революционных элементов лишь в одном: в необходимости прекращения военных действий..."

     Усиливается наблюдение за всеми оппозиционными элементами, в том числе за бывшими членами Государственной Думы. Так, губернатор получает справку о том, что "бывший товарищ председателя Государственной Думы IV созыва князь Д. Д. Урусов по своему политическому мировоззрению принадлежит к кадетской партии левого крыла. Сочувствует революционному движению. Состоит председателем легального "Общества взаимопомощи учащимся и учившимся в Ярославской губернии", под флагом которого объединяется преимущественно оппозиционный третий элемент. Наблюдение за опальным князем усиливается.

    Жандармы очень интересовались личностью перводумца Д. И. Шаховского, подписавшего в 1906 году после разгона I Думы так называемое "Выборгское воззвание" о гражданском неповиновении властям. Полковник Антониус писал о перводумце в ноябре 1916 года романово-борисоглебскому уездному исправнику, прося его сообщить: кто проживает в усадьбе Шишкино, принадлежащей князю Д. И. Шаховскому, и кто ею управляет, где находятся владелец усадьбы и члены его семьи, через какое почтово-телеграфное отделение получается в усадьбе почтовая и телеграфная корреспонденция.

    Не забыт жандармерией и другой депутат I Думы от города Ярославля К. Ф. Некрасов. О нем имеется такой отзыв — "Лидер ярославской группы ка детской партии левого крыла и издатель органа этой партии в Ярославле газеты "Голос". Личность, безусловно, неблагонадежная в политическом отношении".

    Велось наблюдение и за шлиссельбуржцем Н. А. Морозовым, отсидевшим более четверти века в одиночке. Он был выпущен на свободу только в начале XX века. Имение старого народовольца находилось в Борках в Мологском уезде. В 1911 году Морозов вновь был осужден на один год за стихотворный сборник "Звездные песни". Он был написан в тюрьме. По мнению властей, стихи эти возбуждали "к учинению бунтовщического деяния и ниспровержению существующего в России государственного и общественного строя и заключали выражения дерзостного неуважения к верховной власти". Конечно, "Звездные песни" были прежде всего поводом пресечь общественную деятельность Морозова. Чрезвычайное раздражение властей вызывали его лекции с проповедью материализма. Своим антирелигиозным характером они противостояли официальной идеологии. Но главное — само существование Морозова в условиях самодержавного режима являлось фактом политической агитации. Ведь человек, осужденный этим режимом как государственный преступник, отторгнутый от общества как вредный и опасный, вопреки всему проявил себя всемирно известным ученым и тем самым вынес этому режиму свой приговор — наглядный и убедительный.


Дни революции в Москве

    В последние годы существования царизма росло рабочее движение. Накануне краха монархии в январе-феврале 1917 года рабочие Ярославской Большой мануфактуры дважды требовали повышения зарплаты и освобождения политических арестованных. Бастовали текстильщики Романово-Борисоглебска и 250 работниц мастерской по пошиву гранатных сумок в Ярославле. 13 января 218 рабочих сборочного цеха Ярославских железнодорожных мастерских потребовали увольнения начальника цеха Пузанова. Их поддержали в других цехах, на другой день забастовка охватила уже около 1000 человек.

    12 января 1917 года начальник губернского жандармского управления полковник Г. Р. Антониус докладывал окружному прокурору о настроении населения Ярославля. Сообщалось, что "рабочие Большой мануфактуры, требуя прибавки к своей зарплате в связи с ростом цен, хотят предъявить требования администрации предприятия. Рабочие названной фабрики Охапкин, Новицкий, Крутов и прибывший по какому-то случаю с фронта бывший рабочий Холуев ведут агитацию среди рабочих... склоняя последних к выступлениям..."

    К подобного рода акциям, констатирует полковник, склонны рабочие и других фабрик Ярославля: спичечной фабрики Дунаева, табачной — Вахрамеева. Рабочие говорят, что без крупных выступлений им ничего не добиться, что необходимо или прекратить войну или урегулировать продовольственный вопрос.

    Не лучше было и настроение войск местного гарнизона. По словам Антониуса, в случае возникновения среди населения каких-либо беспорядков, войска не только не примут никакого участия в их подавлении, но, возможно, примкнут к повстанцам. При этом он ссылается на то, что при усмирении в ноябре 1916 года волнений среди солдат принимавшие участие в их подавлении нижние чины 210 запасного пехотного полка "получают в настоящее время порицание от своих собратьев".

    Ярославское губернское жандармское управление интенсивно работало до самого свержения царизма. 24 февраля 1917 года, когда в Петрограде уже вовсю разворачивались революционные события, счет до свержения царизма шел на часы, начальник Ярославского губернского жандармского управления Антониус телеграфировал директору

    Департамента полиции А. Т. Васильеву о волнениях новобранцев в Ярославле. В телеграмме говорилось: "23 февраля в три часа дня новобранцы досрочного призыва в числе 300 человек явились к ярославскому воинскому начальнику с просьбой улучшения питания, вежливом обращении и немедленном отправлении к месту назначения в Рязань. Получив отказ в последнем, они с угрозами по адресу воинского начальника, с целью погрома направились по Власьевской улице, разбили окна в 5 магазинах, угрожали попадавшимся навстречу городовым, крича "долой полицию".

    Небольшим нарядом полиции и конных стражников толпа была рассеяна, порядок восстановлен, задержано трое. В толпе был нижний чин, личность коего выясняется. Полицией производится расследование. Убыток от разбитых окон в магазинах составляет около 30 тысяч рублей". Это было одно из последних донесений ярославской жандармерии в Департамент полиции.

    Весть о падении царизма дошла до Ярославля 28 февраля. 2—3 марта 1917 года на предприятиях Ярославля проходили выборы в Совет рабочих депутатов. 4 марта первое общее собрание Совета избрало исполнительный комитет. В начале марта была создана Ярославская городская милиция. 3 марта в Ярославле по требованию рабочих и солдат были арестованы губернатор князь Оболенский, жандармы, охранники и полицейские. Освобождены из тюрем 1100 политических заключенных. 4 марта освободили еще 81 человека. То же было сделано в Рыбинске и Ростове. Революционно настроенные части Ростовского гарнизона 3 марта заняли полицейскую часть, арестовали исправника и всех чинов полиции.

     На этом закончилась история Ярославского губернского жандармского управления и его более чем полувековая борьба с революционным движением в губернии.  


 начало оглавление вперед